Донецкий процесс над Надеждой Савченко —просто позорный. Смешной и позорный

Фото: Евгений Фельдман / «Новая газета»

Злу позволено быть могущественным, отвратительным, чудовищным, страшным.

Злу никогда нельзя быть позорным. Позорным и смешным.

В 1937 году на Московских процессах Зиновьев, Каменев, Бухарин сами признавались в своем заговоре против тов. Сталина, били себя пяткой в грудь и просили смерти.

Большинство иностранных корреспондентов писало, что все обвинения — правда. «Глупо думать, что процессы подстроены и что обвинения высосаны из пальца. Обвинения, выдвинутые против обвиняемых — подлинные», — писал The Observer. «Все признания подлинные», — сообщал своим читателям корреспондент The New York Times Вальтер Дюранти.

Это был тот самый Дюранти, мэтр и корифей американской журналистики, который сообщал про голод в Поволжье, что «любой рассказ о голоде в России — это либо преувеличение, либо злобная пропаганда». За свои репортажи о СССР м-р Дюранти удостоился Пулитцеровской премии. «Если это не правда — то что же тогда правда?» — писал о Московских процессах Лион Фейхтвангер.

Московские процессы были страшными.

Донецкий процесс над Надеждой Савченко — просто позорный. Смешной и позорный.

Читайте также:

Юлия Латынина: Савченко будут менять только на санкции. Хотите Савченко — снимайте санкции

Вы можете себе представить, чтобы The New York Times сообщил, что бандеровка Савченко изобличена в намеренном убийстве мирных российских жу

1ff8

рналистов? Вы можете себе представить, чтобы какой-нибудь новый Фейхтвангер или Брехт распинался, что она и в самом деле незаконно пересекла границу?

Зло имеет право быть ужасным. Таким, что люди бледнеют, не смеют говорить и тихо врут со скошенным от ужаса глазами.

Кто-нибудь даже внутри России не смеет говорить, что процесс над Савченко — позор? Что обвинения состряпаны на коленке и высосаны из пальца?

Что следователю Дмитрию Маньшину, первоначальному архитектору обвинения, надо было сначала хотя бы убедиться, что детализации телефона Савченко показывают: она уже была взята в плен за час до обстрела, в котором погибли журналисты?

Что суду, в котором тоже, видимо, сплошное головотяпство, надо было хотя бы догадаться не приобщать к делу снимки с фотокамеры одного из боевиков, на которых по положению солнца и теней опять-таки видно, что Савченко попала в плен раньше обстрела?

Что стряпавшим эту чушь надо было хотя бы выехать на место происшествия и посмотреть своими глазами на вышку, на которую Савченко якобы залезла, корректируя обстрел — и тогда бы они увидели, что вышка эта — антивандальная, первые несколько метров — стальной голый столб, и не залезешь без специального оборудования? Ведь уже из одного этого ясно, что дело не только лепили на коленке, но и не выезжая на местность: посмотрели на карту, увидели вышку — вперед!

Это уже не говоря о потрясающей истории о том, как Савченко, взятая в плен боевиками, была потом якобы отпущена, а потом, видите ли, каким-то чудом оказалась на российской территории — сама, видите ли, незаконно пересекла границу.

То есть вы понимаете, да? Одно это обвинение блистательно позволяет посадить в России любого из 7 миллиардов жителей планеты Земля. Завтра Обаму можно украсть, перевезти в Россию и посадить за незаконный переход границы. Ну, и за геноцид сирийцев до кучи.

А в это время:

Суд признал Надежду Савченко виновной в убийстве журналистов

Китайская поговорка «указывая на оленя, называть его лошадью» возникла из-за случая, который произошел в 207 г. до н.э. Тогда могущественный евнух Чжао Гао, задумав переворот, привел во дворец оленя и назвал его лошадью. Те, кто были преданы Чжао Гао, немедленно подтвердили, что это лошадь. Те придворные, которые неосторожно заявили, что это олень, были казнены за недостаточную верность евнуху.

Как я уже сказала, самое главное во вранье — чтобы оно было всеобщим. Чтобы тот, кто отказывается называть лошадь оленем, нес немедленную кару за измену светлым идеалам и недостаточную политическую прозорливость. Только тогда беспомощное вранье становится могучей идеологией.

Тогда оно типа сплачивает людей и ведет их к светлому будущему, путь к которому, как известно, лежит через истребление всех, кто этого будущего не достоин. Тогда оно становится способом отличить избранных от неизбранных и верных от неверных.

А иначе... иначе оно просто делает из Надежды Савченко героя, а из организаторов этого процесса — злых, позорных и мелкотравчатых клоунов.