Обама и Кастро разошлись во мнениях о политзаключенных на Кубе

Понедельник, 21 марта. Гавана. Дворец Революции. Пещерообразный, с гранитными стенами зал. За пюпитрами перед развевающимися флагами США и Кубы стоят президенты. Они обмениваются критическими замечаниями в адрес друг друга, но, как говорит Обама, между их странами занялся «новый день» открытости.

Фото: AST

Экстраординарная пресс-конференция длится 55 минут. Оба президента говорят о том, что они преданы идее дальнейшей нормализации их американо-кубинских отношений.

«Дайте мне лист политических заключенных, и я их освобожу немедленно», — говорит президент Кастро в ответ на вопрос репортера о диссидентах, арестованных его правительством. «Какие политические заключенные? Дайте мне лист», — повторяет Кастро.

Группы по правам человека быстро сработали и распространили через электронную почту и социальные медиа требуемый лист.

Президент Кастро пытается повернуть против Вашингтона критику прав человека на Кубе. Он говорит, что государства, которые не могут обеспечить своим гражданам всеобщее бесплатное здравоохранение, образование и равную плату, не имеют права критиковать Кубу. Он также упоминает о военной базе на Гуантанамо и требует, чтобы она была возвращена Кубе. «Это некорректно — спрашивать меня о политических заключенных», — заключает президент Кастро.

Президент Обама говорит, что он применил прессинг против кубинского президента во время их встречи, чтобы тот изменил свою политику в отношении диссидентов. Американский лидер подтвердил, что во вторник, 22 марта, намерен встретиться с некоторыми диссидентами в приватной атмосфере. Однако Обама подчеркнул, что США не имеют никаких намерений диктовать Кубе ее будущее. «Я заявляю, что судьба Кубы не будет решаться США или какими-либо иными государствами, — сказал Обама. — Куба — суверенное государство и имеет право гордиться. И поэтому будущее Кубы будет решаться самими кубинцами, а не кем-либо еще».

Президент Обама пошел еще на один шаг дальше, комментируя критику его новой политики в отношении Кубы. Отвечая на критические замечания Кастро в адрес США, Обама сказал: «Я приветствую президента Кастро, который комментирует некоторые сферы нашей жизни, где, по его мнению, мы недорабатываем. Я считаю, что мы не застрахованы от такой критики и не боимся ее», — сказал Обама.

Тем не менее вся пресс-конференция пронизывалась определенной теплотой в отношениях между президентами. А ведь речь шла о главах государств, которые находились в состоянии холодной войны несколько десятилетий.

Обама заявил, что он ожидает снятия эмбарго с Кубы. Эту проблему Кастро назвал «наиболее важным препятствием в нашем экономическом развитии и в благоденствии кубинского народа».

«Мы согласны, что дорога, которую нам предстоит пройти, длинная и очень сложная», — отметил Кастро с улыбкой. Правда, Обама на это отреагировал весьма своеобразно, сказав, что длинные речи являются признаком семейства Кастро. «Что наиболее важно — это то, что мы начали предпринимать первые шаги в направлении строительства нового типа отношений, которые еще никогда не существовали между Кубой и США», — сказал Обама.

В ходе пресс-конференции возникали моменты, когда оба президента как бы выталкивали друг друга из комфортной зоны. Так, президент Обама попытался втянуть президента Кастро в конфигурацию пресс-конференции, что кубинский лидер делает весьма редко, а может быть, никогда и не делал. Когда президент Обама закончил отвечать на вопрос корреспондентки NBC Андреа Митчелл, он настойчиво попросил Кастро сделать то же самое. «Она одна из наиболее заслуженных журналисток Америки, — сказал Обама Кастро, — и, я думаю, она оценит даже ваш короткий ответ».

Президент Кастро ответил г-же Митчелл по поводу положения с правами человека на Кубе. Он сказал, что ее вопрос несправедлив.

После пресс-конференции оба президента скрестили руки. Было непонятно, что это такое: просто рукопожатие или поднятие в воздух революционно сжатых кулаков. В конце концов, как решили корреспонденты, то не было ни рукопожатием, ни революционным жестом.

Обама начал свой второй день с посещения мемориала кубинского поэта и журналиста Хозе Марти, идеалы которого вдохновляют одновременно кубинцев и в Майами, и в Гаване.

Кубинский военный оркестр играл «Осыпанное звездами знамя» — гимн США. Это происходило под развевающимся кубинским флагом.

В понедельник в Гаване многие кубинцы все еще не знали, как реагировать на визит Обамы: приветствовать его или нет. В Центральном парке Гаваны визит Обамы вызвал сложные кривотолки по поводу политики, свободы, расовых отношений. Многие говорили о том, что американский президент появился на площади Революции, недалеко от портрета Че Гевары.

«Я слышал, что кубинцы в США говорят отрицательно о визите Обамы на Кубу, потому что он стоял рядом с изображением Че Гевары, — говорил Альфредо Кальдерон, бывший музыкант. — Я, например, не вижу в этом ничего плохого. Я должен признать, что мне уже 83 года, и я многое повидал на белом свете. Но я никогда не думал, что увижу это». Из толпы, запрудившей площадь, все время раздавались выкрики о том, что может принести Обама на Кубу. «Свободу слова!» — кричали из толпы. «Свободу выражения!» — отзывалась толпа эхом.

Сенатор Патрик Лихи из Вермонта посетил кафедральный собор. А конгрессмен Чарльз Рангель от Нью-Йорка тоже был у всех на виду. Он говорил о том, что несказанно счастлив, ведь именно он потратил несколько десятилетий в Конгрессе, борясь против эмбарго на Кубе. Рангель сказал, что он уверен: возобновленные отношения принесут пользу обеим странам.

«Я никогда не думал, что мы сможем нанести такой удар в стену, разделяющую нас, — сказал Рангель. — Мы создаем необходимые условия для перемен, которые вполне реальны».

Да, удар нанесен, но стена все еще сопротивляется.

ЭКСПЕРТНОЕ МНЕНИЕ

«Конечно, политзаключенные на Кубе есть, — выразил свою уверенность «МК» главный редактор журнала «Латинская Америка» Владимир Травкин. — Оценки разные, и их количество неизвестно. Компромисс возможен всегда. Понятно, что своей точки зрения на проблему прав человека не изменят ни Обама, ни Рауль, но подвижки есть: американцы отпускают кубинских разведчиков, а кубинцы освободили Алана Гросса, который занимался подрывными действиями на Кубе. Это вопрос конкретных переговоров».