Ночью в Москве: 
Северные гости Льва Толстого
Издательство «Новое литературное обозрение» представляет книгу финского филолога Бена Хеллмана «Северные гости Льва Толстого. Встречи в жизни и творчестве» (перевод Аси Лавруши).Как известно, Лев Толстой принимал в Ясной Поляне множество посетителей. В его легендарное имение приезжали журналисты, писатели, люди, переживающие кризис веры, любопытные туристы, преодолевавшие большие расстояния, чтобы встретиться с величайшим писателем современности. Многие гости прибывали из стран Северной Европы, чтобы потом рассказать о своих впечатлениях в увлекательных путевых заметках и репортажах. Также из Скандинавии и Финляндии Толстой получал сотни писем. Беседы с посетителями часто проходили у большого, уютно пыхтящего самовара. Центральными темами были, разумеется, творчество Толстого и современная литература, однако разворачивались и дискуссии о переживаемых Россией потрясениях, обсуждались вопросы религии, философии, политики, говорили об управлении хозяйством. Монография известного финского литературоведа Бена Хеллмана рисует многогранный портрет писателя, радикального критика церкви, анархиста, пацифиста и вегетарианца в контексте этих встреч. Книга изобилует живыми подробностями из повседневной жизни Толстых, анализирует причины неприсуждения писателю Нобелевской премии по литературе и Нобелевской премии мира, а также знакомит читателя с неожиданными северо-европейскими прототипами героев романов «Война и мир», «Анна Каренина» и «Воскресение».
Предлагаем прочитать один из разделов главы, посвященной книгам скандинавских авторов, оказавших влияние на Льва Толстого.
Ганс Христиан Андерсен (1805–1875)
Г. Х. Андерсена впервые перевели на русский в 1838 году, но широкая слава пришла к нему лишь в 1860-х, после выхода в Петербурге трехтомного собрания сказок. Впрочем, как и все образованные русские, Толстой не зависел от переводов на родной язык. В библиотеке Ясной Поляны сохранились несколько томов собрания сочинений Андерсена «Gesammelte Werke» (1847–1854), и когда Толстой в 1857-м пишет: «Перевел сказочку Андерсена», — подразумевается, видимо, перевод с немецкого[1>. Сказка идентифицируется как «Новое платье короля» (1837). К ней Толстой будет в дальнейшем неоднократно возвращаться. Тема — разоблачение мошенничества — вызывала у него большой интерес, а сказка служила формулой, которую можно было применять в различных контекстах.
В 1857 году за обедом у писателя Василия Боткина Толстой прочел вслух результат своих переводческих усилий, не получив, впрочем, положительных отзывов. Ранний перевод не был опубликован и не сохранился. Но в начале 1870-х, когда Толстой работал над «Азбукой» (1872), он включил в нее именно «Новое платье короля», значительно сократив и упростив сказку для соответствующего читателя, но сохранив при этом собственный идеальный стиль. Важным моментом стал выбор русского названия. Для названия доверчивого и любящего роскошь правителя имелись три варианта: король, император или царь. Толстой предпочел последний — «Царское новое платье», сознательно адаптировав сказку к русским реалиям. Другим интересным решением стало переименование ребенка, который прямо говорит правду, в «дурачка». Здесь по русской традиции возникает образ «святого безумца», юродивого, который не боится говорить правду правителю. Благодаря этому финальная сцена в сказке Андерсена образует параллель со сценой в драме Пушкина «Борис Годунов», когда юродствующий во Христе открыто обвиняет Бориса Годунова в убийстве ребенка.
В 1907 году Толстой еще раз основательно переработал текст «Царского нового платья» для запланированной, но незаконченной хрестоматии «Детский круг чтения»[2>. Он добавил некоторые детали, но, прежде всего, переделал развязку, заменив фразу из перевода 1872 года «Смотрите: царь по улицам ходит раздевшись!» на более естественную и выразительную «Он голый!» Дурачок заменен на «малое дитя».
Сказка «Новое платье короля» в первую очередь дала Толстому функциональную идейную модель. В 1858 году он применил ее к искусству в целом и собственному творчеству в частности: «Андерсена сказочка о платье. Дело литературы и слова — втолковать всем так, чтоб ребенку поверили»[3>. Метод — упрощение. Суть рассказа не следует затуманивать стилистически изысками и многозначным образным языком. Тот же идеал Толстой нашел и в сказке Андерсена «Старый дом». Обсуждая с Максимом Горьким пьесу «На дне», он привел известную цитату из сказки Андерсена «Да, позолота-то сотрется, свиная ж кожа остается!» в качестве иллюстрации своего мнения: Горький не должен позволить себе запутаться в поэтических сетях современной литературы. Цитата — это девиз старого дома, на старомодный манер высказанный его стенами в споре с новыми красивыми домами, стоящими на той же улице.
Толстой считал, что девиз Андерсена соответствует русской крестьянской пословице «Всё пройдет, одна правда останется»[4>. Пересечение Толстого и Андерсена косвенно подтверждает и критик Александр Измайлов. Когда Толстой сообщил о собственной антипатии к слову «который», слишком длинному и тяжелому, Измайлов рассказал, что Андерсен тоже старается избегать придаточных предложений, начинающихся с «который»[5>. Доказательство подлинной эстетики свиной кожи!
В полемическом тексте «Царство Божие внутри вас» (1893) «Новое платье короля» служит революционным призывом. Толстой предвидит время, когда все (как сам он) поймут, что всякое общественное устройство основано на насилии. Толстой и есть тот ребенок (юродивый), который бесстрашно раскрывает роль насильственных учреждений и их несовместимость с христианством[6>. Правда настолько очевидна и проста, что ее увидит каждый, если государство и церковь не будут прятать ее за своим пустословием.
Спустя одиннадцать лет речь уже зашла о «наготе» «великих»:
Люди придумывают себе признаки величия: цари, полководцы, поэты. Но это всё ложь. Всякий видит насквозь, что ничего нет и царь — голый. Но мудрецы, пророки?.. — Да, они нам кажутся полезнее других людей, но все-таки они не только не велики, но ни на волос не больше других людей. Вся их мудрость, святость, пророчество ничто в сравнении с совершенной мудростью, святостью. И они не больше других. Величия для людей нет, есть только исполнение, большее или меньшее исполнение и неисполнение должного. И это хорошо. Так лучше. Ищи не величия, а должного…[7>
Здесь Толстой выступает в двух ролях. Одна — всемирно известный писатель и мыслитель, «второй царь России», другая — маленький ребенок (или юродивый), лишенный всяких представлений о собственной значимости. Та же мысль еще более четко выражена в письме к писателю Леониду Семёнову (1908). Семёнов приписывает ему слишком значительную роль, утверждает Толстой. Сам же он отлично осведомлен о собственной крайней незначительности в сравнении с идеалом и людьми, с которыми он контактирует: «Я всё жду, когда это, как это случилось с голым царем, гулявшим по улицам, найдется такое дитя, ...
)
){kind=avatar}
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
Ошибка в тексте? Выделите её мышкой и нажмите: Ctrl + Enter
|
Выделите любой фрагмент прямо в тексте статьи и нажмите Ctrl+Insert
Мы весьма признательны всем, кто использует наши тексты в блогах и форумах. Пожалуйста, уважайте труд журналистов: не перепечатывайте в блогах статьи целиком (они всегда доступны по этому адресу), не забывайте ставить ссылки на полный текст на нашем сайте.
|
||||
