Вечером в Москве: 
Люди были нигилистами: власти не доверяли совсем, на государство смотрели как на врага
«Люди были нигилистами: власти не доверяли совсем, на государство смотрели как на врага. То же самое мы видим и сегодня»
Евгений Гонтмахер о том, как наследие СССР влияет на решения Путина и апатию в обществе
Советское прошлое продолжает влиять на происходящее в современной России. Президент Владимир Путин и его окружение принимают решения, в том числе опираясь на воспитание в традициях СССР. Менталитет советского человека влияет и на настроения в обществе. Каким образом — мы поговорили с экономистом, научным руководителем Экспертной группы «Европейский диалог» Евгением Гонтмахером. В этом году он выступил соавтором сборника «Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя», в котором феномен «человека советского», homo sovieticus, подвергся детальному научному анализу.
«Недовольство накапливается, но не реализуется. Проведи сейчас свободные выборы, допусти на них Навального — большинство все равно проголосует за Путина»
— Евгений Шлемович, национализм — один из разрушителей СССР — уничтожил советскую империю за какие-то пять лет. Как вы считаете, была ли на самом деле такая общность — советский народ?
— Советский Союз был очень многообразен. Прибалтийские республики по-настоящему влились в состав Союза только в конце войны. До этого у прибалтов был свой исторический опыт: до вхождения в Российскую империю они пожили и под Ливонским орденом, и под Швецией, и в составе Речи Посполитой. Между Первой и Второй мировыми войнами были самостоятельными государствами, в которых функционировали, пусть и несовершенные, демократические и рыночные институты. Совсем другой исторический опыт, например, у Кавказа.
Предшественница СССР, Российская империя, никогда не ставила перед собой задачу создать какую-то единую историческую общность типа «российский имперский человек». Вообще-то она была конфедерацией. Польское царство, Великое княжество Финляндское, Хорезм, Коканд управлялись по-особенному и в той или иной мере обладали определенной автономией. В этих регионах жили совсем по другим правилам, нежели в Центральной России.
Поэтому попытка создать «плавильный котел» на базе единой коммунистической идеологии, единых институтов — Коммунистической партии и государственного аппарата, силовых структур, — но с сохранением национальных культур, отчасти удалась только в ядре Советского Союза.
Под ним я подразумеваю прежде всего РСФСР (нынешнюю Российскую Федерацию, и то не всю, а за исключением Северного Кавказа, Тывы, Горного Алтая, Якутии, где всегда были сильны традиционные представления о жизни), Украину, Белоруссию (также за исключением Западной Украины и Западной Белоруссии) и, возможно, часть Молдавии.
Общность обеспечивалась также господством русского языка (по переписям, которые проводились уже после распада СССР, многие украинцы или татары называли русский своим родным языком), уничтожением религиозных корней. Как показывают опросы, даже в современной России из всей массы тех, кто называет себя православными, регулярно ходят на церковные службы и соблюдают обряды не больше 10%, влияние Церкви носит символический характер. То же можно сказать и о других традиционных религиях. Исключение опять же составляет Северный Кавказ (а на Украине — так было и в советское время — западные области).
Если же говорить строже, то «советский народ» как фактически сложившаяся общность проживал в основном на территории России. Но не только в России. Феномен «советской общности» лежит и в основе так называемого «Русского мира». Как мы понимаем, в представлении поборников «Русского мира» к нему относится, к примеру, Восточная Украина, которая по своим традициям и менталитету (во многом советским) близка к России. Это же ощущение, причем разделяемое основной частью местного населения, сильно помогло России бескровно присоединить Крым. Так что можно сказать, что «новая историческая общность — советский народ» продолжает жить вместе с нами. Хоть и постепенно размывается.
— Научный руководитель «Левада-Центра»* Лев Гудков так описывает в сборнике «Демонтаж коммунизма» «человека советского», homo sovieticus: развившиеся в ответ на государственное насилие и необходимость выживать «всеми правдами и неправдами» подавленность, неуверенность в себе, недоверчивость, завистливость, высокомерность, конформность, двоемыслие, цинизм, пассивность, консервативность, покорность и лояльность власти и одновременно потребительское отношение к ней… Не слишком ли неприглядный портрет?
— Исследовательский проект «Советский человек» начинался еще в конце советского периода, в стенах тогдашнего ВЦИОМ. По названию проекта понятно, что инициаторы проекта, в первую очередь Юрий Александрович Левада, также разделяли точку зрения о том, что советский народ как общность отчасти состоялся. Потом проект продолжился в рамках «Левада-Центра».
Почему так бросаются в глаза негативные оценки советского человека? Об этом, собственно, вся книга «Демонтаж коммунизма», которая приурочена к тридцатилетию падения коммунизма в Восточной Европе в 1989 году, где тоже была сделана попытка внедрить феномен «советского человека» в рамках так называемого «социалистического лагеря».
Тридцать лет назад там пребывали в иллюзии: коммунизм сгинул — сейчас мы прямым ходом двинемся к классической либеральной демократии, рыночной экономике и быстро станем настоящей Европой. Но за прошедшие тридцать лет сложился большой груз разочарований.
Формально страны Восточной Европы являются и демократическими, и членами Евросоюза и НАТО, но что-то пошло не так, пришли, да не туда.
В России начала 90-х наше поколение тоже надеялось: сейчас как рванем — и через каких-нибудь несколько лет наша страна станет нормальной европейской страной. Не случилось. Как видим, все сложилось совершено, патологически по-другому. Поэтому и Лев Дмитриевич находится в состоянии разочарования: социолог — он тоже человек (кстати говоря, в социологии есть целое направление, посвященное тому, как нейтрализовать эмоции, личное мнение социолога, когда он проводит свои исследования).
Отчасти Лев Дмитриевич прав. На протяжении всего XX века Россия несла колоссальные человеческие потери: две мировые войны, Гражданская война, эмиграция, коллективизация, репрессии, голод, послевоенные бедствия унесли многие десятки миллионов жизней и судеб. Причем, как правило, лучших жизней — потому что в таких катастрофических условиях происходил отрицательный отбор.
В конце советской эпохи, в брежневские годы, происходило самоуничтожение человеческого капитала: образованные, умные люди не видели перспектив, погружались в депрессию, переживали эмоциональное выгорание. Как следствие, распространилось пьянство, появилась наркомания. Homo sovieticus, о котором пишет Гудков, действительно был лишен энергии, был пассивным, равнодушным конформистом.
Горбачевская Перестройка на самом деле всколыхнула очень небольшой круг людей — актив ...
)
){kind=avatar}
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
Ошибка в тексте? Выделите её мышкой и нажмите: Ctrl + Enter
|
Выделите любой фрагмент прямо в тексте статьи и нажмите Ctrl+Insert
Мы весьма признательны всем, кто использует наши тексты в блогах и форумах. Пожалуйста, уважайте труд журналистов: не перепечатывайте в блогах статьи целиком (они всегда доступны по этому адресу), не забывайте ставить ссылки на полный текст на нашем сайте.
|
||||
