Ночью в Москве: 
Противостояние с Виктором Корчным глазами Антолия Карпова. Глава из автобиографии чемпиона мира
Издательство «Эксмо» представляет книгу Анатолия Карпова «Жизнь и шахматы. Моя автобиография».Анатолий Карпов впервые выступает с рассказом о своей жизни и пути на шахматный Олимп. Жизнь в Советском Союзе и в современной России, путешествия по миру и впечатления о любимых городах и странах, занимательные истории о знакомствах с великими актерами, художниками, музыкантами, спортсменами и политиками — вот лишь часть того, о чем рассказывает великий шахматист. Многие страницы книги Анатолия Карпова посвящены историям его борьбы с Корчным и Каспаровым за звание чемпиона мира, рассказана в книге и жесткая правда о борьбе с Илюмжиновым за пост президента FIDE.
Предлагаемый отрывок из книги Анатолия Карпова рассказывает о матче за титул чемпиона мира, проводившемся в 1978 году в городе Багио. Противником Карпова был гроссмейстер Виктор Корчной, ставший за два года до этого невозвращенцем и лишенный советского гражданства. Любители шахмат уже могли прочитать описание этого знаменитого матча в книге советского шахматного функционера Виктора Батуринского, а также ознакомиться со взглядом другой стороны — в книгах самого Виктора Корчного. Теперь о событиях тех лет рассказывает Анатолий Карпов.
Итак, в семьдесят восьмом году Корчной стал претендентом на звание чемпиона мира, и шахматное сообщество застыло в напряженном ожидании матча советского победителя и диссидента. Я не могу утверждать, что личность соперника не имеет для шахматиста абсолютно никакого значения, но и решающей нагрузки, во всяком случае для меня, она точно не несет. Ты садишься за стол, во-первых, ради самой игры, а во-вторых, ради победы, хотя эти причины можно легко поменять местами. А кто сидит напротив — какая разница. Ты хочешь победить любого достойного соперника, независимо от того, какую страну он представляет. Но в случае с Виктором, безусловно, сложно было полностью отстраниться от буквально окутывающего меня со всех сторон наваждения особой важности этой победы. Сложно оставаться просто Анатолием Карповым, когда каждая газета, каждый эфир, посвященный будущему матчу, делает из тебя карающую руку, должную в очередной раз продемонстрировать всему миру, что Советский Союз быстрее, выше, сильнее.
Чувствовал ли я в душе, что обязан обыграть Корчного не просто как соперника, а в наказание за его поведение по отношению ко мне? Конечно же, нет. Да, я не понимал и не прощал многих его поступков, но невозможно обижаться на человека, который не чувствует себя виноватым. Корчной искренне полагал, что в Союзе его зажимают, не дают раскрыться, ставят палки в колеса и не дают стать чемпионом мира, а ко мне благоволят и продвигают вперед. Его право думать так, как ему хотелось, но все матчи я выигрывал честно. Обижаться на человека за то, что, как и почему он думает? Зачем? Какой толк от твоей обиды, если она никого и ничему не может научить. Да и сражаться с соперником проще тогда, когда между вами нет безусловной и категоричной неприязни.
Забегая вперед, скажу, что наши личные человеческие отношения с Виктором Львовичем восстановились. Я всегда с большим уважением относился к его неоспоримой шахматной силе, восхищался его умением играть до конца, никогда не отступать и до последнего использовать все шансы на победу. Кроме того, я всегда помнил о том, что моя шахматная карьера сложилась именно благодаря его знакомству с Сергеем Борисовичем Лавровым — секретарем парторганизации Ленинградского государственного университета. Лавров был самым молодым доктором географических наук в СССР, потом долгое время занимал пост председателя Научного географического общества, ну, а во время нашего знакомства поспособствовал моему переводу из МГУ в Ленинград. Возможно, оставшись в Москве, я дошел бы до чемпионства какими-то другими путями, но эти пути, определенно, были бы гораздо длиннее и тернистее. А вполне возможно, что, не переехав в Ленинград, я бы навсегда упустил из рук шанс на шахматную корону. Я никогда не забывал об участии Виктора Львовича в моей судьбе, да и если бы хотел забыть, он бы, упоминая об этом при каждом удобном и неудобном случае, никогда не позволил бы этого сделать.
Корчной был борцом и в игре, и в жизни, и порой я думал о том, что эту черту характера он мог выработать, переживая блокаду в Ленинграде. Великий мастер, шахматист от Бога, блокадник — нуждался ли он в моем прощении и была ли у меня необходимость культивировать в себе ростки обиды? По прошествии лет ни один из нас уже не вспоминал о былом. Жизнь, удивительная своими сюжетами и поворотами, и в данном случае подарила мне поразительный факт: последние два года своей шахматной жизни Виктор Львович провел, играя по моей рекомендации за мою бывшую уральскую команду.
А в Багио семьдесят восьмого невозможно было не чувствовать особого настроения. Такого кипения страстей вокруг древней игры мир еще не видел. Тем более что в отборочном цикле Корчной, которому в итоге политическое убежище предоставила Швейцария, а не Нидерланды, играл просто блестяще и к поединку со мной подошел в своей полной силе. Ему, безусловно, был выгоден политический окрас матча, ведь таким образом можно было рассчитывать на безоговорочную поддержку всех стран, которые недолюбливали Советский Союз. А недоброжелателей хватало, тем более что советская делегация потребовала отобрать у Корчного право играть под флагом Швейцарии, так как гражданства этой страны у него не было. Было очевидно, что Корчной, который был ничуть не менее резок и агрессивен, чем Фишер, будет использовать любую возможность, чтобы страсти накалились до предела, а я вышел из себя. Виктор Львович был начеку, и любая оплошность нашей стороны приводила к новой порции скандалов и требований. Чего только стоит нашумевшая история с кефиром, который мне принесли во время одной из партий.
Многолетние поклонники шахмат наверняка помнят об этом случае, а новым читателям, надеюсь, будет любопытно узнать, как ловко Корчной усмотрел в этом нарушение регламента и заявил, что с помощью стакана мне подсказывают, какой ход следует сделать. Скандал достиг такого апогея и так активно обсуждался, что был выработан целый регламент по последующей подаче напитков, а журналисты метко окрестили случившееся «бурей в стакане кефира».
Следующим камнем преткновения стала фигура доктора Зухаря — специалиста по проблемам перегрузок и нормализации сна, который работал с советскими космонавтами и неоднократно помогал им справиться с трудностями. К сожалению, оказать действенную помощь мне в физическом плане доктору не удалось, но Зухарь был убежден в том, что обладает какими-то парапсихологическими способностями, которые могут подавить негатив, исходящий от Корчного в мою сторону. Всё, что он делал, — сидел в зале и смотрел на соперника. Многие шахматисты — люди мнительные и нервные, во время напряженного матча нас может вывести из себя любая мелочь: шум, скрип, стук пальцами по столу или легкое покачивание соперника на стуле. Корчной же был не просто ...
)
){kind=avatar}
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
)
Ошибка в тексте? Выделите её мышкой и нажмите: Ctrl + Enter
|
Выделите любой фрагмент прямо в тексте статьи и нажмите Ctrl+Insert
Мы весьма признательны всем, кто использует наши тексты в блогах и форумах. Пожалуйста, уважайте труд журналистов: не перепечатывайте в блогах статьи целиком (они всегда доступны по этому адресу), не забывайте ставить ссылки на полный текст на нашем сайте.
|
||||
